Жизнь на Сахалине
(Продолжение повести "Храм Пресвятой Богородицы")
Глава седьмая
Отъезд
Шёл 1950 - й год. Наша семья состояла теперь из семерых человек: моя бабушка Екатерина Максимовна, её муж Пётр Ходов и пятеро детей. Старшему сыну Георгию, которого все называли просто Гоша, исполнилось восемнадцать лет. Старшей дочери Вале исполнилось шестнадцать, Любе четырнадцать, Димке двенадцать, маленькой Вальке, дочери Ходова шёл третий год.
Бабушка по - прежнему работала в колхозе, Ходов работал врачом -ветеринаром. Вскоре старшие дети Гоша и Валя покинули отчий дом и переехали жить в Благовещенск. Гоша окончил курсы и работал сварщиком, Валя после окончания медучилища работала медсестрой. Казалось, что всё идёт хорошо.
Но в 1954 - м году в нашу семью пришло горе. Умерла старшая, родная дочь моей бабушки, Валя. Ей исполнился двадцать один год. У неё был рак печени. Валя работала медсестрой и сама делала себе уколы морфия в ноги.
Наверное, сказалось тяжёлое, военное, голодное детство. Постоянное перемерзание. Жизнь в доме, где не было крыши. Где ночью, лёжа на кровати, можно было видеть в небе холодные, равнодушные звёзды. А может - быть действовало проклятие…
Валю отпустили домой умирать. Она доехала на попутной машине из Благовещенска до околицы и дальше пошла пешком в сторону деревни с маленьким чемоданчиком в руке.
Стояла весна. От полей поднимался тёплый пар, дышала в ожидании земля. Всё вокруг, вся природа дышала весной. О чём думала Валя, когда шла по просёлочной дороге в сторону дома ?.. Может - быть о том, как тяжело умирать, когда тебе исполнился двадцать один год… Умирать не познав ни любви, ни радости материнства.
Не было благословения свыше, оборвалась связь с богом. Разрушенный стоял храм Пресвятой Богородицы, мимо которого сейчас проходила Валя. Так ничего на этом месте и не построили.
А майский день шумел ласковым ветром, качал ветвями деревьев, усыпанных белыми цветами. В ветвях деревьев жужжали неутомимые труженики - пчёлы. Светило ласковое майское солнце. Над зелёными полями раскинулось яркое голубое небо. Даже не верилось, что в такой ясный, солнечный день может прийти смерть. Но она пришла.
Валя умерла через несколько дней после приезда из Благовещенска. Её похоронили на сельском кладбище рядом с маленьким Лёней, первым сыном моей бабушки, умершим в шестимесячном возрасте.
После смерти Вали бабушка больше не хотела здесь жить. Решила уехать из этих мест, где ей так много пришлось пережить. Её муж Ходов завербовался на Сахалин. Через два месяца пришёл вызов на работу. Дома были в спешном порядке проданы. Вскоре сборы были закончены. Ехала вся семья, бабушка с Ходовым и дети: старший сын Гоша, дочь Люба, младший сын Димка и маленькая Валька. Только теперь после того, как моя бабушка вышла замуж за Ходова, ей удалось в возрасте сорока пяти лет вырваться из колхоза от тяжёлой, изнурительной работы.
Ехать предстояло сначала на грузовой машине до посёлка Богородское. Ходов договорился в колхозе насчёт грузовика. В Богородском была пристань, оттуда предстояло плыть пароходом до Хабаровска по реке Амур. Потом нужно было ехать поездом до паромной переправы c материка на остров Сахалин. Там паром прибывал в порт Ванино.
Бедная бабушка! Она наивно полагала, что если они поменяют место жительства, её семья освободится от проклятия. Жизнь показала, что это не так. Жизнь показала, как заблуждалась бабущка. Но так или иначе, всё было готово к отъезду. Наша семья покидала Амурскую область, покидала навсегда.
Глава восьмая
Жизнь в Холмске
Наша семья обосновалась на Сахалине в городе Холмск. Город этот ранее до 1946 - го года входил в состав Японской империи и назывался по - японски Маока. Поселились в деревянном двухэтажном доме ещё японской постройки на окраине города.
Ходов устроился работать врачом - ветеринаром в ближайшем совхозе. Гоша работал сварщиком на судоремонтном заводе. Люба работала санитаркой в зубоврачебном кабинете. Димка окончил курсы матросов - мотористов и работал в портофлоте. Маленькая Валька пошла в школу. Бабушка хлопотала дома по хозяйству. Жизнь нашей семьи понемногу налаживалась на новом месте.
Но … в 1955 - м году на нашу семью обрушился новый, страшный удар. И от этого удара наша семья так до конца уже никогда не оправилась. Трагически погиб старший сын моей бабушки Георгий, Гоша. Ему исполнилось двадцать четыре года.
На судоремонтном заводе, где работал Гоша, нужно было срочно закончить сварку судна, которое стояло в доке. В выходной день Гоша вышел на работу. Людей в доке было мало. Обвязавшись тросом, Гоша работал на высоте, делал сварку корпуса судна. Наверное, он спешил, и плохо закрепил трос. Неожиданно трос лопнул или развязался. Гоша упал в док и разбился. Проклятие продолжало действовать! Бедная бабушка! Она наивно верила, что поменяв место жительства, её семья избавится от проклятия. Увы! Этого не произошло. “До четвёртого рода накажу ненавидящих меня,” - говорит Господь словами Священного писания. За свою долгую жизнь бедной бабушке пришлось похоронить четверых детей из пяти, из них - трое взрослых. Все могилы её детей будут разбросаны по разным местам нашей необъятной родины. Удары судьбы будут сыпаться на бедную бабушку всю жизнь, почти до самойеё смерти.
Впоследствии, моя мать Люба рассказывала мне, что в последнее время перед своей гибелью, Гоша ходил очень расстроенный, у него всё валилось из рук. Случилось так, что Гоша любил одну девушку, но женился почему - то на другой. Как так получилось, он и сам толком не мог понять. Он женился за месяц до своей гибели.
Тогда в советское, послевоенное время было очень строго, и Гоша не жил со своей невестой до свадьбы. Но он был живой человек и случилось так, что он случайно переспал с какой - то женщиной. Эта женщина оказалась требовательной. Она стала угрожать, что напишет жалобу в парторганизацию, Гоша был членом КПСС. Эта женщина стала требовать, чтобы он на ней женился. И Гоше пришлось на ней жениться. Таким образом, получилось, что он женился на женщине, которую не любил. Через месяц после трагической гибели Гоши, его жена, уже вдова ,снова вышла замуж.
В нашей семье долгое время хранились Гошины фотографии, среди них были и свадебные. Мне казалось, что Гоша выглядел на них вполне счастливым.Может - быть, моя мать просто не любила Гошину жену и поэтому описала всё втаком негативном свете. Но в одном моя мать оказалась права, скорее всего жена его не любила. Иначе, она бы не выскочила замуж через месяц после его гибели.
Впоследствии, отец мне рассказывал, что он впервые увидел мою мать, свою будущую жену на похоронах её брата Гоши. Похоронная процессия под звуки траурного марша двигалась по центральной улице города мимо мореходного училища, в котором учился мой отец. Он вместе с другими курсантами стоял на балконе. Мой отец увидел молодую девушку, которая вместе с другими близкими родственниками сопровождала гроб с телом покойного.
Вначале мой отец подумал, что эта девушка жена Гоши.
- Это его жена ? - спросил он у людей.
- Нет, - ответили ему. - Это его сестра. -
К сожалению, браки, которые совершаются в результате знакомства на похоронах или на кладбищах, очень часто заканчиваются трагически. Похороны и кладбище, это не место для знакомства. Вот и у моих родителей хорошая жизнь не получилась. Жили они некрасиво, c частыми скандалами, хотя и не развелись, и дожили до своей серебряной свадьбы.
В нашей семье долгое время хранилась одна фотография. Моя бабушка и Димка стоят возле свежей Гошиной могилы. Бабушка и Димка держатся за колья металлической ограды на могиле. На их лицах большое горе. Почему - то запомнилось, что на Димке был одет модный тогда свитер, с двумя оленями на груди, которые стоят друг против друга. Сверху одет пиджак. На бабушке одет тёмный сарафан с кофтой, на голове чёрный платок. Друзья по работе сварили эту ограду и железный обелиск со звездой наверху для Гоши и установили их на могиле сразу же в день похорон.
На Сахалине памятники устанавливали в день похорон, не ждали полгода пока земля просядет. Надгробия устанавливали в ногах, а не в голове. “ Он лежит и смотрит на свой памятник,” - говорили люди.
Однажды моя мать вспоминала последний вечер, который они провели вместе с Гошейв семейном кругу. За несколько дней до своей гибели Гоша съездил в Южно - Сахалинск и привёз всем подарки. Все были веселы, смеялись. Только одна моя мама дулась на Гошу, она была обижена на него за то, что он не привёз ей обещанной дамской шляпы. Привёз что - то другое. И мама сердилась. Какими мелкими казались ей, наверное, теперь эти глупые обиды, теперь, когда Гоши не стало. Мне кажется, что она почувствовала, что перед ней раскрылась бездна и она ощутила эту бездну.
Через некоторое время после гибели Гоши, наша семья опять поменяла место жительства. Бабушка опять решила переехать в другой город. Наша семья переехала в город Невельск, который находился на расстоянии пятидесяти километров от Холмска. Там впоследствии, я и родилась.
Снова состоялся отъезд. Гоша погиб, его могила осталась в Холмске. И, как я уже говорила, от этого удара наша семья так до конца уже никогда не оправилась. В нашей семье часто говорили о Гоше, вспоминали его. Пока жили на Сахалине, ухаживали за его могилой.
Мы уже жили на юге , когда однажды, роясь в шкафу, бабушка нашла вдруг светлые, парусиновые, мужские брюки. Она посмотрела на них, а потом вдруг уткнулась в них лицом. -“Эти брюки Гоша носил ,” - сказала бабушка.
В нашей семье долгое время хранились старые фотографии, среди них было много Гошиных. Когда я была маленькой, и потом уже постарше, я часто рассматривала эти пожелтевшие фотографии. Вот снимок, сделанный в фотоателье. Гоша стоит возле белой деревянной тумбы, на которой стоит вазочка с цветами. На Гоше одета тельняшка, сверху наброшен чёрный пиджак. Причёска у Гоши такая же, какую носил его отец, мой дедушка. Я помню этот снимок моего молодого дедушки, он был сделан передего отправкой на фронт. Чёрные, густые волосы зачёсаны назад и слегка распадаются по сторонам. А вот фотографии из Дома Отдыха, где Гоша отдыхал в последнее лето перед гибелью. Снимки, в основном, групповые, но я сразу нахожу его на этих снимках.Вот ещё фотография, наверное, её подарила Гоше какая - то девушка. На снимке две девушки в купальных костюмах стоят по пояс в воде, улыбаются и держат вдвоёмв руках большой мяч. Под снимком подпись: “ У реки Уды. 1952 - й год .”
Эти фотографии было последнее, что оставалось нам от Гоши. А потом, и они все затерялись в связи с многочисленными переездами.
Глава девятая
Фата Моргана
Автобус мчался по залитой солнцем трассе. Был весенний, яркий, солнечный день, солнце било во все окна. Всё вокруг было заполнено солнцем. Пассажиры на своих сиденьях дремали, мерно клевали носами. Я сидела слева возле окна, рядом со мной возле прохода сидел пассажир, мужчина средних лет, который дремал в своём кресле.
И вдруг, слева на холмах я увидела чудный, незнакомый город. Этот город возник неожиданно. Он стоял вдалеке на высоких холмах, словно спустившийся с небес. Это был дивный город, который сиял каким - то неземным блеском, ослепительной красотой. Этот город сверкал и переливался каким - то чудесным, неземным светом, он звал и манил своим неземным сиянием. Он возник неожиданно, как мираж, как Фата Моргана в пустыне, как чудесный оазис посреди знойных песков. Я прильнула к окну, потрясённая неожиданным зрелищем, как зачарованная…
Но почему - то другие пассажиры не обращали никакого внимания на этот чудный город. Одни дремали, другие разговаривали, смеялись, читали газеты. Никто из них не обращал внимания на этот сверкающий оазис на холмах. Может - быть, они его не видели? Может - быть, его видела только я?..
Наконец, я решилась и легонько потянула за рукав своего соседа.
- Посмотрите, - сказала я, показывая ему чудесный город за окном, - вы не знаете, что это за город?
Мужчина долго всматривался в пейзаж за окном, а потом произнёс: “ Это т о тгород…”
Может - быть, это был тот самый чудесный город, о котором написано в Священном писании?..Тот город, который видел святой Моисей после сорокалетнего блуждания со своим народом по пустыне?..
“…Ничто нечистое туда не войдёт…”
“… Город, сверкающий огнями, спустившийся с небес…”
“… И не будет там более ни смерти, ни вопля, ни слёз…”*
“…Но они не вошли в этот город, и только издали видели оный…”
* Примечание. Новый завет, Откровение Иоанна 21: 4
Воспоминания. 1963-й год, город Холмск.
Уже прошли пасхальные праздники и наступили поминальные дни. Бабушка испекла красивый кулич и украсила его сверху съедобными бисеринками, сделав витиеватую надпись “ Христос воскрес!”
Бабушка собралась ехать в город Холмск на могилу к своему сыну Гоше. Меня она тоже взяла с собой. Мы приехали в Холмск пригородным поездом уже к вечеру.Бабушка решила остановиться и переночевать у своей давней подруги Лены, а уже утром на следующий день пойти на кладбище.
Её подруга Лена жила в небольшой квартире в одноэтажном доме.
Бабушка Лена постелила мне на диване. Вместе с моей бабушкой они покрыли круглый стол белой льняной скатертью. Моя бабушка выставила на стол разную закуску и бутылку водки. Пришли в гости ещё другие пожилые женщины, соседки, жившие рядом. Это были женщины такого же возраста, как и моя бабушка. Им было лет по пятьдесят, пятьдесят пять. Мне было тогда четыре года, и эти женщины казались мне глубокими старухами.
Женщины посидели, выпили, помянули Гошу. А потом запели песни и долго пели, изливая в этих песнях свою печаль и тоску.
На следующий день мы с бабушкой и с её подругой Леной пошли на кладбище.Весенний день выдался яркий, солнечный, чудесный. По ясному голубому небу плыли белые кучевые облака. Всё вокруг было заполнено и пронизано ярким, солнечным светом.
Мы постояли возле Гошиной могилы, а потом бабушка Лена пошла посмотреть на другие, соседние надгробия, почитать надписи на них. Возможно, она понимала, что моей бабушке нужно остаться наедине возле могилы её сына. Увы! Мне было тогда только четыре года и я ещё не понимала, что такое смерть. Поэтому я никак не могла понять, как бабушкин сын Гоша может находиться здесь без еды и питья. Я решила обратиться с этим вопросом к своей бабушке. Я теребила её за юбку и спрашивала:
- Бабушка, а ты что, сюда для Гоши еду приносишь?
- Да, - вздохнула бабушка, - приношу.
- И пить ему сюда приносишь?
- Да, - снова вздохнула бабушка, - приношу.
Радостная, я подбежала к бабушке Лене,которая стояла поодаль возле куста сирени, и сообщила ей:” А вы знаете, моя бабушка сюда для Гоши еду и питьё приносит…”
- Э, нет, - вздохнула бабушка Лена. - Раз умер, значит уже всё, ничего не ест и не пьёт.
В недоумении, я снова вернулась к своей бабушке, которая по - прежнему стояла возле Гошиной могилы. Здесь позади его могилы проходила узкая дорожка, и как раз напротив стояло каменное овальное надгробие в виде трёх полукружий. Надгробие было похоже на полукруглый каменный крест. На этом надгробии была надпись, которую я тогда ещё не могла прочитать. Но позже я эту надпись прочитала. Надпись гласила:
“ Прохожий, не гордись!
Ты в гостях, а я уже дома.”
Я снова подошла к бабушке. “Бабушка, посмотри какая смешная могила,” - сказала я, показывая на надгробие в виде полукруглого креста. И вдруг я увидела, что в глазах у бабушки стоят слёзы.
- Бабушка, почему ты плачешь?..
Напротив кладбища высилась сопка, которая сейчас была вся покрыта молодой, зелёной травой. Там на зелёной траве весело резвились двое мальчишек, боролись, играли в чехарду. А по синему яркому небу по - прежнему плыли белые, безмятежные облака.
Когда я заканчивала третий класс, мы в последний раз приехали сюда, чтобы попрощаться с Гошиной могилой. Мы уезжали с Сахалина навсегда. Нам предстояло пролететь более десяти тысяч километров на самолёте.
В этот раз я приехала с матерью, c нами была Зойка, женщина средних лет, подруга моей матери. Хотя ей было уже за сорок, её все почему - то называли просто Зойкой.
Стоял холодный, весенний день. Мы долго не могли отыскать Гошину могилу. Всё вокруг заросло лопухами в рост человека. Наконец, я вспомнила, что напротив его могилы стояло полукруглое надгробие со странной надписью. Теперь мы быстро разыскали Гошину могилу.
Вооружившись большими ножами, которые мы взяли с собой, мы целый час рубили лопухи, чтобы добраться к могиле. Моя мать и Зойка покрасили золотистой краской железный обелиск со звездой и ограду. Оставалась ещё краска и моя мать покрасила поржавевшую звёздочку на железной тумбе соседней могилы. Ещё оставалось время до отправления матрисы, так назывался пригородный поезд, и я пошла навестить могилу, на которой стояло надгробие в виде полукруглого креста. Я прочитала ещё раз уже знакомую мне надпись… По хмурому небу медленно плыли холодные, равнодушные облака.
Всё же надо было спешить на пригородный поезд. Начинался дождь. Мы бежали, перепрыгивая через могилы, и кажется, я нечаянно наступила на маленькую, детскую могилу.
Потом прошло много лет, но иногда я вспоминала и это кладбище, и эту чужую могилусо странной надписью. И, однажды, когда я памятью, каким - то боковым зрением снова увидела то давнее надгробие, овальный гранитный обелиск в виде трёх полукружий, мне вдруг почудилось, что надгробие словно сдвинулось в сторону, и я увидела перед собой пожилого, печального мужчину в шляпе. Это был тот, кто был там похоронен. И словно чей - то голос свыше, сказал мне короткое и ёмкое слово: “ Рок…”
“… И отрёт Господь слезу с очей их…
и смерти не будет уже;
ни плача, ни вопля, ни боли уже не будет,
ибо прежнее прошло.”
И каждый раз, когда я вспоминала этот надгробный памятник, я видела над собой яркое голубое небо и перед моим мысленным взором проплывали белые, равнодушные облака. Мысленно я снова прочитывала эту надпись, и снова видела перед собой человека в шляпе, который вчера ещё жил, а сегодня его уже нет…
“… они не вошли в этот город, и только издали видели оный…”
И я снова слышала это тяжёлое, неумолимое слово “ Рок…”
Рок…рок…рок…
Автобус мчался по залитой солнечным светом трассе, пассажиры дремали на своих сиденьях. “ Рок, рок, рок…” - это слово стучало в моём сознании.
И вдруг я услышала песню. Она звучала каким - то неземным звучанием, словно пел её голос свыше, ангельский голос. Пела какая - то женщина, может-быть, давно умершая. И я запела в душе. И это тоже был Р О К.
А автобус продолжал мчаться по трассе среди ослепительного, солнечного света.