ДЕКАБРИСТЫ, ЦАРЬ И ПУШКИН

                К  176-й годовщине
                со дня гибели поэта.

Слёг ИМПЕРАТОР Александр.

- Внезапно умер в Таганроге.

- Кому он свой доверил сан?
Терялось общество в тревоге.

Наследник,- деспот был с корней,
Взойти на трон ему спешилось,
Но междуцарствие в стране
Кровавой драмой завершилось...

Гудел, как улей, Петербург.
Войска восстали на Сенатской,
Раздались залпы, где-то вдруг,
Посеяв смерть в строю солдатском.

Погибших выбросят в Неву
И к утру кровь несчастных смоют,
Не зря там дождик наяву,
Так часто летом и зимою…

Всем, кто не дал ему присяг, -
Аресты, следствия, доносы!..

Так начал царствовать прусак,
Как чужеродная заноза.

Он был судья им и пророк –
На всей бескрайней русской шири
Решал, какой положен срок,-
Кому Кавказ, кому в Сибири.
Кого повесить, - только так,
Чтоб не нашли захороненья.

… Искал и Пушкин –
Но никак
Не покидали треволненья…
Всё душу в поисках грызя,
Метался тенью безутешен:
«Где вы теперь, мои друзья,
Чего ж я с вами не повешен?..»

Пойти ль рассудку вопреки,-
Что царь и мёртвых не прощает?
И лёгкий жест его руки
Лишь в тлен и пепел превращают.

Других за тридевять земель
Сошлёт безвыездно томиться
В сибирских каторжных темницах
И чтоб когда-нибудь в столицы
Никто вернуться не посмел.

Удел тирана трон крепить! –
Укажет третьим без фантазий,
Лишая званий – «искупить
Провинность кровью на Кавказе…»

Чело точила мысль горька
А тело мучила усталость
Всегда послушная рука
Писать совсем не поднималась.

Но вот себя он превозмог,
И муза сжалилась на милость.
Из-под пера явился слог,
И снова рифма засветилась.

«Во глубине сибирских руд…»,
И «Орион», и чудо проза,-
Такие строки не умрут,
Как на холстах не вянут розы.

Хотя крамольные стихи
И будто стрелы эпиграммы
Рождали вопли да хи-хи
И самому грозили драмой.

Таких вещей простить не мог
Ни государь, ни его свита –
«Закрыл бы рот свой на замок,
да навсегда и будем квиты…»

И в тайне двор готовил месть,
Клубок интриг,  плетя на деле.
Дуэль… И он спасая честь
Погибнет жертвой на дуэли.

А царь, узнав, исполнил «туш»,
Поправив свой мундир усердно.
Велел в Михайловское, в глушь
Отправить Пушкина посмертно.

Но и туда Царю в укор
Неся поклон благоговенья
Не прекратился до сих пор
Людской поток не на мгновенье.

В сердцах людей его убить
Бессилен был орёл двуглавый,    
Как запретить его любить,
Или лишить народной славы.

Поэта след не будет стёрт!
И в этом все сомненья лживы.
К нему тропа не зарастет,-
Покуда люди будут живы.

Георгий Чабаненко,
АЛБ «Буджак», январь 2013г.