(1928 - 2011гг.)
Александр ШЕЛУДЯКОВ
( Материал из Арктической энциклопедии )
Александр Григорьевич ШЕЛУДЯКОВ (р. 1928), русский писатель. Родился в Томской обл. в крестьянской семье.
 |
1934 г. Слева-направо: сын Александр (станет известным томским писателем, автором "Из племени Кедра" и "Юганы" и др.), сам Г.А.Шелудяков,
|
ШЕЛУДЯКОВ Александр Григорьевич (р. 1928), русский писатель. Родился в Томской области в крестьянской семье.
Детские годы прошли на Васюгане, в тайге. Окончил школу морской авиации, в 1947 году окончил средне-техническое авиационное училище в Калининградской области, 7 лет прослужил авиамехаником. После демобилизации работал буровым рабочим в нефтеразведке, слесарем в томских механич. мастерских. В 1962 опубл. первый рассказ «Сын тайги», в 1964 вышла первая кн. рассказов «Васюганские были». В 1972 в Москве издан роман «Из племени Кедра», в центре которого – судьба Юганы, последней женщины из древнего эвенкийского племени Кедра. В 1982 опубл. продолжение – роман «Югана». Документального исследования «Тайна половецкое летописи» и исследования по истории «Слова о полку Игореве». Произведения писателя переводили на украинский, немецкий, чешский, литовский и другие языки. Последние годы своей жизни жил в Белгороде-Днестровском Одесской области.
 |
 |
ПАМЯТИ АЛЕКСАНДРА ШЕЛУДЯКОВА
После тяжёлой и продолжительнй болезни на 83 году жизни ушёл в вечность писатель Александр Шелудяков.
Александр григорьевич Шелудяков родился 18 февраля 1928г. в с. Никольское, Кривошеинского р-на Томской области в семье крестьянина.
В 1947г. закончил среднее авиационно-техническое училище в калининградской области. Последние годы жил в г. Белгород-Днестровском Одесской одласти.
Писал на русском языке. Автор книг "Васючанские были", "Из племени кедра", "Югана", серию рассказов, повестей, очерков, которые печатались в СМИ, документального исследования Тайна половецких летописей", и исследования истории "Слово о полку Игореве".
Произведения писателя переводились на украинский, немецкий, литовский, чешский и другие языки.
Память про талантливого писателя, учёного, отзывчивого и благородного человека навсегда сохранится в памяти коллег по перу, читателей, всех тех кому приходилось общаться с этим неординарным человеком.
Совет Одесской одластной организации НСПУ, г-та "Чорноморськi новини", 06/01/2011г.
 |
 |
 |
 |
 |
Воспоминание о Шелудякове - Михаил Самарцев "Аккерманские байки"
(Глава посвящённая писателю Александру Шелудякову - очень трогательные строки о знакомстве и общении в г. Белгород-Днестровском, где писатель прожил долгие годы.)
ИЗ ПЛЕМЕНИ КЕДРА
Лет десять назад, в первые годы перестройки, мне позвонил незнакомый человек и представился как писатель Александр Шелудяков. И такие светлые воспоминания всколыхнулись в душе, такой романтикой повеяло вновь от, казалось бы, давно забытых названий его романов.
«Из племени Кедра»... «Югана»... Я помнил первые выпуски роман-газеты, которые выходили миллионными тиражами, представляя всей стране нового талантливого автора.
Мы встретились в городе и не спеша пошли в сторону причала. Стояли тихие предосенние деньки, когда ещё и солнце пригревает, и легкий ветерок с лимана лишь прохладу несет, но не холодит.
Шелудяков оказался невысоким крепким мужичком лет шестидесяти, в простой потертой ветровке и фуражке, сдержанным, осмотрительным. Видимо, жизнь на суровом сибирском спецпоселении наложила свой отпечаток. Едва представившись, он протянул мне почтовый конверт, адресованный «Шелудякову Александру Григорьевичу» и полученную с этим конвертом записку от Петра Чернышука, в которой он сообщал номер моего телефона и советовал познакомиться. Немного раньше Петя таким же образом познакомил меня с одесским философом, профессором Авениром Ивановичем Уемовым, с которым я, предварительно созвонившись, встретился на его квартире и который после нашей беседы предложил мне выступить с докладом в Доме ученых. Говорю об этом столь подробно главным образом потому, что Чернышук в то время являлся руководителем городского РУХа, я был в натянутых отношениях с партаппаратчиками из горкома, а за Шелудяковым тянулась недобрая «слава» сына политпоселенца. Совсем недавно Илья Кабаци дает мне посмотреть только что вышедшую антологию-справочник «Писатели Одес-
504
щины - на меже тысячелетий», и там нахожу я новые для меня детали. Отец, Шелудяков Григорий Андреевич, 1897 г.р., уроженец села Никольское Томской области. Александр Григорьевич также родился в Никольском, в 1928г. иду. Далее. 1989 год, Томск. Из материалов УКГБ следует, что Шелудяков Г.А., находясь в 1931 году на спецпоселении, был арестован органами ОГПУ и обвинен в проведении среди спецпоселенцев «пропаганды против Советской власти». У трехлетнего ребенка - отец «враг народа». Этим в те годы определялось в жизни каждого очень многое, если не всё. В одну из первых наших встреч Александр Григорьевич расскажет мне, как он, уже известный писатель и житель Аккермана, был заранее извещен о том, что его приглашают в Москву на съезд писателей и что официальное приглашение - телеграмму за подписью председателя, героя Советского Союза Карпова - он получит на днях. Телеграмма задерживалась, Шелудяков ходил на почту, наводил справки - бесполезно. Доставили её адресату - по нерадивости работников связи или с умыслом? - только тогда, когда съезд писателей уже заканчивал свою работу.
Рассказывал Александр Григорьевич и про судьбу романа «Из племени Кедра», и про свою удачу тех давних лет. И 1971 году известные московские писатели проводили в Томске семинар молодых литераторов. Шелудяков показал свою новую рукопись. Она так увлекла москвичей образностью языка и глубоким знанием предмета, что её главы передавались из рук в руки. Иван Падерин предложил автору приехать к нему в Москву, чтобы закончить рукопись и опубликовать. Уже через год роман вышел отдельной книгой в московском издательстве «Современник» стотысячным тиражом.
Сближали нас и чисто технические издательские проблемы, потому как в то время официальные каналы были для многих игольным ушком, а компьютеров, принтеров, ризографов и близко не было. Шелудяков знал о моих разработках в области смысла бытия и литературных пробах, я был в курсе его архивных поисков, изучения истории «Слова о полку Игореве». Однажды в «Советском Приднестровьи» появилась маленькая заметка о том, что Александру Григорьевичу удалось установить имя автора «Слова» и что специалисты признали это открытие верным.
Прошлым летом и осенью, усиленно собирая материал для своей книги и встречаясь с множеством людей, постоянно держал я на контроле предстоящий новый контакт с Шелудяковым и даже говорил об этом не однажды близким товарищам.
505
- Ну, как у вас дела? - спросил в начале октября при встрече Виктор Солодунов.- Со всеми удалось повидаться?
- Нормально. Почти со всеми.
- А писателя Шелудякова ещё не видели?
Я слегка пригорюнился и поделился своей неудачей.
- Звоню несколько дней подряд, никто не отвечает.
- Может быть, поехал куда-нибудь отдохнуть?
- Возможно. Завтра схожу по его адресу и поспрашиваю соседей.
Вечером позвонил ещё раз, просто на всякий случай, для порядка. Трубку взяла супруга Шелудякова, Нина Васильевна, и всё прояснилось. Оказывается, умерла мама Александра Григорьевича, которая жила по соседству, и теперь он днем бывает постоянно там, чтобы спокойней работалось. И телефон есть, по которому почти не беспокоят. Нина Васильевна назвала номер, и через минуту мы с хозяином уже делились новостями.
Встретились, как он предлагал, двенадцатого. Здороваясь, подал левую руку. Три года назад у него был инсульт, правая рука ещё не восстановилась.
- Теперь уже лучше, - сказал он, едва шевеля пальцами. -А раньше была полностью парализована. Писать не могу.Пробовал научиться левой - не получилось. Стучу однимлевым пальцем на машинке.
Говорит спокойно, с едва приметной усмешкой. Он почти не изменился, даже ветровка, пожалуй, та же самая. По-прежнему скуп на слова и сдержан, взгляд цепкий и сухой, губы плотно сжаты. Прогулялись, поговорили. Я спросил об авторе «Слова о полку», он сказал, что об этом поиске и открытии надо читать всю работу, тогда будет и ясность полная и доверие. Одна учительница из школы №2 взяла у него ксерокопию рукописи и статью, но не вернула. Если я найду рукопись - могу оставить себе. Богдан Сушинский, t председатель одесской областной писательской организации, обещал издать работу о «Слове» отдельной книжкой. Если это удастся - у меня будет свой экземпляр...
Я надписал Александру Григорьевичу и его супруге свои книжки «Чтоб я так жил!» и «Фантасма». Он подарил мне книгу «Из племени Кедра», но надписать не мог: рука...
* * *
Фамилию учительницы, у которой осталась рукопись, Шелудяков не помнил, как не помнил и фамилию её ученицы - они приходили вдвоем. Однако всё-таки дал мне, казалось бы, неплохую наводку: учительница работает по совместительству в педучилище, а её бывшая ученица по шко-
506
ле - теперь там же. Я позвонил в училище, надеясь вычислить совместительницу, но там таких оказалось довольно много. Илья Кабаци пробовал найти её через своего знакомого в педучилище - тоже не получилось. А перед Новым годом подловил меня вирус гриппа, и пришлось, все поиски отложить до более спокойного и теплого времени.
Между тем из справочника «Писатели Одещины - на меже тысячелетий» я черпал новые, поразившие меня сведения о роде Шелудяковых. Приведу их не по восходящим годам истории, а напротив, нисходя по ним в глубину веков. И предельно кратко, тезисно.
В 1733 году в монастырских бумагах упоминается земский приказчик Шелудяков. Пушкин в «Истории Пугачевского бунта» пишет, что Пугачев появился на хуторах отставного казака Данила Шелудякова, где и проводились встречи злоумышленников. В БСЭ читаем: «Федор Шелудяк - донской казак, один из ближайших соратников С. Т. Разина» погиб в 1672 году. В Истории Российской В. М. Татищева есть строки из ответа Всеславичей Мстиславу в 1129 году. «Ты с Бонаком Шелудяком будьте себе здоровы..., а мы имеем дома что делать».
В справочнике говорится и об истории «Слова о полку Игореве», к которой, как считает Шелудяков, причастен и его род. «Об этом, - читаем в справочнике, - он размышляет в «Тайне Половецкой летописи». Фрагмент этого эссе подается в переводе на украинский язык».
Вот маленький отрывок из «Тайны» в моем переводе уже с украинского на русский.
«Сколько проклятий и ругани было вылито на головы половецких князей... И с этой ненавистью церковники Киевской Руси, а потом Московской державы, похоронили, уничтожили богатейший культурный пласт половецкого парода.
Считать половцев тюрками - то же самое, что считать угрофинскою Киевскую Русь. Достаточно вспомнить, что великие князья Бонак Шелудяк и Кончак были... славянами! но про них и других половецких князей - немного позже.
Половцы-славяне создали многонациональное государство так же, как русичи - Киевскую Русь.
Жители Свирского уезда киевской губернии называли себя половцами ещё в XVI столетии.
Что осталось от половецкой культуры? Половецкая летопись! Её хорошо знали, её заботливо сберегали и передавали из поколения в поколение...»
507
Отец Александра Григорьевича познакомился с этой летописью у староверов. Она и стала путеводной ниточкой для его сына, который размотает весь клубок и выйдет к новому прочтению «Слова о полку Игореве». Уже этой весной я всё-таки найду затерявшуюся рукопись Александра Григорьевича, прочитаю все полторы сотни страниц на едином дыхании. Прочитаю и увижу, как жалки были «ученые» переводы и трактовки наших профессоров и академиков (включая Дмитрия Лихачева), как беспомощны были их попытки проникнуть в глубины текста, где стали недоступными для нас значения и смыслы многих слов.
А ещё пойму я, сообразуясь со своим горьким опытом утверждения работы «Смысл бытия», какие «хождения по мукам» лежат за плечами у Шелудякова с утверждением его открытия и какие ещё ожидают его впереди.
* * *
Раскрывал я подаренную мне книгу «Из племени Кедра» со смешанным чувством воскрешаемой былой радости и опасением, что новое, нынешнее прочтение не обнаружит высоких достоинств. Такое уже не однажды случалось в моей практике. Что делать - наш собственный опыт и мастерство вполне естественно приводят к переоценке ценностей. И наших собственных и чужих.
На этот раз я с первых же строк вздохнул с облегчением: опасение отступило.
«Плещется Обь средь крутоярых берегов, средь сыпучих песков да болотистых низин. Как сказочная голубая лента, течет-струится сибирская река по древней таежной земле. Вытянулась, уползла на далекий север, в край вечного солнца и долгих ночей, в край голубого песца и хрустальных нетающих льдов.»
Прочитав десяток замечательных глав, я не удержусь от порыва так редко посещающего нас эстетического наслаждения и позвоню Шелудякову. Он поблагодарит и посетует назатянувшийся в его квартире сантехнический раскардаш с проломами в стенах и сквозняками, что временно лишило его возможности спокойно почитать. Однако он всё же надеется, что скоро сможет ознакомиться с моим творчеством более основательно.
При встречах и телефонных разговорах Александр Григорьевич - как человек более пожилой - всегда называл меня только по имени: Толя. Прочитав же мою прозу, он позвонит и впервые произнесет в виде исключения непривычноедля меня: «Здравствуйте, Анатолий Михайлович». Найдет добрые слова, скажет, что написать такое можно, лишь пережив это на собственном опыте, - он по себе знает. Скажет
508
oк и ещё что-то лестное, что будет не просто вежливым комплиментом. Я пойму это по незначительной детальке, по его предположению, прозвучавшему в трубке.
- Вы добились в творчестве несомненных успехов. Вам, наверное, уже говорили это.
Я виновато усмехнусь и признаюсь:
- Говорили...
