Вадим Селецкий - неординарный поэт, писатель достойный серьёзного внимания
ВИКТОР
Огромный рост, сажень в плечах косая,
Спокоен и силён не воровитый фраер,
Он не сука, сам по себе, на льдине он один.
На русовато-белой льдине вместо ремня
обычный лом, завязанный узлом.
Он из России или Малороссии – на хуторке его был дом.
Огромная его была семья…
Семья его была большая:
Мать больная, отец его был красный гневалид,
Жена девчонка молодая, два брата и сестра.
Семь Я – семья, семья большая, попробуй, прокорми.
Но он кормил, ладони тёр до дыр.
И вот после уборки урожая был награждён зерном, -
Награда не ахти какая – всего-то два мешка, -
Ха-ха! Ещё попробуй получи.
Ой, ха-ха-ха! Чуть не замёрз награду эту ожидая.
Да, было голодно в семье, пошёл и взял, закон ругая
И без смущенья нёс, - своё несу.
А сука нехорошая такая возьми и настучи
И не кому-то, прям комиссару в ухо:
Тук-то мук-то, мук-то тук-то…
Комиссар – два «м» в натуре, два «м» и
На ремне в деревянной кобуре, маузер многозарядузер
Со всеми комиссар на «рэ», уполномоченная сука –
«Эй, ты, – а ну ко мне!».
Пришёл Виктор, в глазах ой хмуро – два непогожих дня.
Уполномоченная сука мне не родня. –
- «Я взял своё»
- «Ты, Вы…»
- «Мне задолжали, - Я взял своё!»
Сказал и был таков. Ох, ё, - моё, -
Виктор, Виктор! А дальше триговор.
Три красных пасти – по пять три раза, три по пять.
Пятнадцать – кара нэ вэлыка, мусыш видбувать.
Голодом и холодом, тяжёлыми работами
Долг отдавали власти, и тыкали штыком,
Гнали кнутом – пошёл, пошёл, пошёл.
В тайгу в ненастье работать, работать, работать.
Война!
Ой, на тебе война случилась,
Война ворвалась, разорвалась.
Кумулятивным жгла и выжгла мозг.
Штрафбат. В раздумии штрафные роты.
Задумался штрафбат.
И вправду видно дышит Родина в набат.
Штрафбат в набат.
- «Штрафба-ат, штрафба-ат» - шептались готы,
Пронюхали сынки Вермахты.
Штрафбат – на их стволы заплатки,
Оружья нет – «Ха-ха штрафное мясо…»
- «Ха-ха, я-я, штрафба-ат!»
Гармошкой раскатали губы, пожевывая шоколад.
- «Ха-ха, штрафбат, пиф-паф, я-я, штрафбат, капут».
Ночь, полночь, - началось…
Ловите вспышку, - сквозь зубы шепчет им штрафбат.
Вперёд рванина, кому дарить – давить, давить.
Аря-варя, мать вашу готы и кол осиновый вошёл
Промеж погон – и гот готов.
…Ну, вот и ствол, и сапоги не помешают,
Ведь не гот же босым на войне, - давайте наравне.
Дрогнул немец, дрожал и комиссар,
Что за спиной с пулемётом, если чего стрелял.
А он бежал, вперёд бежал, стрелял, взрывал, руками рвал.
«Зашпрехался» и поперхнулся,
«Блеванул» последней гильзой шмайстер, заглох МП.
Упал. Пал немец.
А он стоял, Виктор стоял и наблюдал
Как из груди его на белый снег всё падали и выпадали розы.
- «Мамуля, мам, – да это ж розы! Ух ты, ух ты!» -
Прям из груди на снег, на белый снег
Алее алого всё падали и выпадали розы.
- «Мамуля, мамочка смотри – в груди моей цветы росли,
Цветы, ух ты, ух… - спасибо, мам…».
Очнулся в медсанбате и айн, цвайн, драйн –
Три шрама оправдания, три дырки зашиты на груди.
Оправдали. С красной строки приказ читали, прости.
Хотели даже отпустить, не тут-то было,
- «На фронт, мне драться надо,
Добить немецкого мне надо гада –
Он топчет нашу борозду»!
И отпустили – ура, в передовой дивизион.
И дрался он, он дрался не на шутку, - награды в котелке носил.
А в Берлине роту гансов медалями чуть не убил.
Что было делать – нет патронов, нет гранат
Прёт, наступает гот мит унс
И лезет, лезет гад, - ну вашу мать, я вашу маму,
Я вашу мутер вас ис дас…
Из котелка летели медали, ордена,
Как пули засвистели – такие вот дела…
Тут наши подоспели и принесли большой капут.
Мы немца одолели и описали весь Рейстаг, -
Его описали, в натуре…
Что есть мочи писали мы, - мы победили –
Мы вашу мутер, вас из дас…
Мы писали на вас в натуре.
Такие вот дела были всегда –
Запомни это сам и передай другому.
А славу Богу, Отцу и Сыну и Духу святому.
Вадим Селецкий Май 2010г.